- Информация о материале
- Категория: Проповеди
- Просмотров: 2844
Источник изображения - сергиевский-приход.рф
Дневное Евангелие поведало нам маленькую историю, которой Господь Иисус Христос придал большое значение. Об этой почти незаметной истории пишут евангелисты Матфей, Марк, Иоанн, и даже немножко Лука. О чём же она? Читаем у ап. Марка (14, 3-7): И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, - пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного, и, разбивши сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему эта трата мира? Ибо можно было бы продать его более, нежели за триста динариев, и раздать нищим. И роптали на неё. Но Иисус сказал: оставьте её, что её смущаете? она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Посмотрим, как это звучит у Иоанна в 12 главе: За шесть дней до Пасхи пришёл Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мёртвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, а Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взявши фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отёрла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор: он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали. Иисус же сказал: оставьте её; она сберегла это на день погребения Моего; ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня - не всегда. Некоторые богословы говорят, что это разные истории. Может быть. Но в них много общего.
В Евангелии говорилось о женщине, которая разбила алавастровый сосуд с миром. В наше время таких сосудов не делают. А в древности горлышки сосудов с дорогими благовониями запаивали. Для того, чтобы их вскрыть, нужно было отбить горлышко, и, естественно, аромат распространялся по всей комнате. Её сосуд был наполнен миром на сумму 300 динариев. Это были большие деньги. За один день рабочему человеку платили 1 динарий, следовательно, 300 динариев - это год работы. Мария была совсем небогатой женщиной. Это была сестра Марфы, которая служила Иисусу. Может быть, это было всё её состояние, может быть, она продала всё, что имела, чтобы приобрести это сокровище, которое она влила в богатый сосуд, принесла в дом и возливала на Иисуса. И что самое интересное, Господь сказал: Когда будет проповедано Евангелие, будет сказано в память её и о том, что она сделала.
С одной стороны, это исторический факт, т.к. об этом пишут все евангелисты, а с другой стороны как бы пророчество Иисуса: Везде, где будет проповедано Евангелие, будет говориться об этой женщине в память того, что она сделала.
Почему Спаситель связал проповедь Евангелия, которая является целью церкви, и этот, казалось бы, незначительный эпизод? Что общего между ними? А то, что люди, которые будут принимать Евангелие, должны поступить так, как поступила эта женщина. Они должны отдать Господу самое дорогое и ценное, для приобретения которого, если понадобится, нужно будет отдать всё. В этом заключена великая истина.
Многие верующие не имеют сегодня христианской жизни, потому что ничего не отдали Господу. Некоторые приходят в церковь для того, чтобы брать, получать, чтобы им служили, и такая позиция в церкви довольно распространена. А эта женщина пришла к Господу не для того, чтобы получить исцеление, не для того, чтобы о ней помолились, не для того, чтобы Господь благословил её материальными благами. Она пришла послужить Ему.
Любопытна была реакция окружающих на поступок этой женщины. Допустим, с Иудой, который был испорчен от начала и говорил, к чему такая трата, всё ясно. Но другие ученики Спасителя! Они тоже говорили: "Зачем это всё нужно?" Даже они не понимали того, что она делает.
Так и у нас, верующих, сегодня та же проблема. Окружающие не понимают человека, который принял веру, посещает церковь каждое воскресенье, часто читает Библию, спешит в библейский класс, или на евангелизацию, учится в воскресной школе. Они смотрят на это с удивлением: "К чему такая трата? Ты такой талантливый, молодой, у тебя такая перспектива в науке, в политике, в бизнесе, зачем ты тратишь свою молодость на то, что тебе ничего не даёт?". Часто ли можно слышать такие слова? Мне много раз приходилось их слышать в советское время, когда верующим трудно было учиться, и нас не пускали на порог высших учебных заведений. "Зачем это тебе? Посмотри, где уже твои друзья, с которыми ты учился, посмотри, кто они теперь".
Но у Бога свои пути. Когда нас осуждает мир, это ещё можно перенести. Но часто нас осуждают наши братья и сёстры. Как ученики Иисуса осудили Марию, так осуждают и нас, говоря: "Ну ладно, ходи в церковь на здоровье по воскресеньям. Пусть помолятся о тебе, если есть проблема, пусть помогут тебе. Но зачем тебе быть таким активным и столько тратить времени?" К сожалению, это логика многих верующих людей, которые используют церковь, используют веру, используют Библию, используют многие духовные вещи только для того, чтобы брать и брать. А Мария всё дорогое продала, купила этот сосуд, принесла Господу и помазала Его.
В христианском служении следует придерживаться такого важного принципа. Всё, чем мы обладаем, все наши возможности не принадлежат нам. Если мы христиане, то всё принадлежит Господу. Наше тело, наше время, здоровье, наши таланты и наши голоса. Спаситель говорил, что Царствие Небесное подобно сокровищу, которое женщина нашла, но для того, чтобы приобрести это сокровище, она продала всё, что имела.
Вспомним ещё притчу о десяти девах. Там тоже были сосуды, но это были светильники с маслом. Так случилось, что некоторые из этих дев имели недостаточно масла, своевременно не купили его, может быть пожалели денег, может быть, просто не оценили, насколько это было важно. И вот тогда, когда настала ночь, и все услышали крик: Вот Жених!, они увидели, что их светильники гаснут, так как масло было уже на исходе. Они засуетились, испугались, начали искать масло и не нашли его, а когда ушли к продающим, то в это время пришёл Жених. Готовые девы были взяты на брачный пир к Господу, которому и принесли свои алебастровые сосуды мира.
Многие из нас могут много сделать для Господа подобно тому, что делала Марфа, но Иисусу нужно было другое: Марфа, Марфа, ты суетишься, ты заботишься о многом, одно нужно.
А Мария сидела у ног Иисуса. Именно этого хочет Господь от нас, и только это по существу может принести нам Божье благословение. Конечно, написано, что спасение мы получаем даром. Да, Господь дал нам спасение, но обладателем этого сокровища мы будем только тогда, когда умрём, чтобы жить с Господом, отдадим всё прежнее, чтобы стать обладателями нового. В Библии есть очень хорошее место на этот счёт: И овцы и войдут, и выйдут, и пажить найдут (Ин. 10). Чтобы войти в Господа, мы должны умереть и выйти новым естеством. Только в новом естестве, облечённые во Христа Иисуса, пройдя через смерть, сораспятие и духовное воскресение, мы находим пажить и приобщаемся к источнику жизни и благодати.
Когда мы посмотрим на христиан нашего времени, то видим, что многие имеют проблемы, болеют, живут в нищете и только лишь потому, что пришли к Господу брать. Что мы принесли Господу? 300 динариев? Это много или мало? Помните, как старушка вдова принесла всего-навсего две лепты и этого оказалось достаточно? Иисус сказал, что она положила более всех, потому что все клали от избытка, а она отдала всё, что имела. Не назидание ли это для каждого из нас? Посвятили ли мы Господу то, чего достигли или получили по наследству от родителей? К сожалению, многие люди в церкви просто прихожане. Доволен ли Господь нами? Скажет ли сегодня о нас Господь, как сказал о Марии: Оставьте её, она сделала всё что могла, или в другом переводе: Она доброе дело сделала. Что получила, то и отдала, отдала то, что получила.
Как много мы с вами получили от Господа, и что мы отдали Ему? Может быть, как Онаний и Сапфира, мы утаили что-то? Тогда вспомните, какой был трагический конец этих людей. Неужели мы думаем, что Господь не знает нашего сокровенного, тайного и не восстановит истину? Неужели мы имеем право обкрадывать Господа временем и силой? Неужели Господу нужно жертвовать самое плохое, как когда-то делали иудеи, которые приводили к Господу хромых и больных животных? И Господь негодовал тогда и, наверное, негодует сегодня, когда мы жертвуем такую потертую купюру, которую в магазинах не берут, просроченные конфеты, или продукты.
Духовная жизнь - это труд, каждый день искушения и борьбы. Это большая цена, которую каждый из нас должен платить каждый день. Платим ли мы её или нет? Мы пользуемся всеми благами Божьими. Он дает нам солнечный свет, много милостей и здоровье. Оценили ли мы это? Небеса отдали нам самое дорогое - Божьего Сына в жертву. Многие люди сегодня слушают о Боге, о том, как Он их любит, умер за них, хочет войти в их сердце. Постоянно кается много людей. И дал бы Бог, чтобы хоть половина из них, хоть третья часть действительно посвятила себя Господу, сказав: "Господи, Ты так много мне дал, а я так мало Тебе возвращаю. Ни я, ни мой дом не принадлежали Тебе, но теперь я хочу отдать Тебе всё".
Если ли у кого драгоценный сосуд мира, принесите его Господу, возлейте его Ему на голову или на ноги, отрите своими волосами, слезами полейте. Это ваш шанс. Когда мы слушаем Слово, но остаёмся совершенно пассивны, Дух Святой всё же работает над нами. Господь стучит: сколько тебе страдать и мучиться? В конце концов встань и пойди к Отцу своему, и Я благословлю тебя!". Аминь.
- Информация о материале
- Категория: Проповеди
- Просмотров: 2030
Икона Сретения Господня, фрагмент
Дневное евангельское чтение рассказывало нам о предстоящих страданиях Божьей Матери: И Тебе Самой оружие пройдет душу (Лк. 2, 35). А совсем недавно другое евангельское чтение говорило нам о необычайной радости Богородицы: Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем (Лк. 1, 46). Нет нужды объяснять, что это противопоставление – не искусственный литературный приём апостола Луки и тем более не плод его художественной фантазии. И радость, и страдание – две неотъемлемые черты искупительного Божьего замысла: радость Боговоплощения и неизбежные муки Креста. Главная цель названных рассказов состоит в том, чтобы описать, как, когда и при каких обстоятельствах Пресвятая Дева получила предупреждение о грядущих страданиях. После того, как Матерь Божья увидела неприятие Спасителя собственным народом и затем пережила Его распятие, её веру могла захлестнуть волна страшного замешательства и отчаяния, не будь Мария должным образом подготовлена к этим событиям. К Боговоплощению Св. Деву сначала подготовил Архангел Гавриил, затем её вера утвердилась благодаря праведной Елизавете. К свидетельству крестных мук Сына Божьего Богородицу сначала подготовил Симеон Богоприимец, а утешение и поддержку она обрела в Анне пророчице.
Познакомимся с этими людьми поближе. И Симеон, и Анна были людьми, твёрдо и страстно исповедовавшими веру в изложенный богодухновенными пророками замысел восстановления Израиля. О Симеоне говорится как о человеке, чаявшем утешения Израилева (2, 25). Святой старец ждал того дня, когда время войн и кар, постигших Израиль, закончится, и Бог утешит Свой народ (Ис. 49, 13). Однако, Симеон не ограничивал себя заботой только о будущем Израиля. Основываясь, опять же, на предсказаниях Исайи, он предвидел время, когда свет Божьего спасения будет простираться во все края земли (2, 31).
Что касается Анны-пророчицы, то мы читаем, что она рассказывала об Иисусе всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (2, 38). Эти ожидания основывались не на пустых мечтаниях, и не на слепом шовинизме, а на твёрдых обетованиях, о которых неоднократно говорили пророки, например, Иеремия. Пророк Даниил приводил сроки частичного восстановления Иерусалима, его последующих неоднократных разорений и последнего, полного, восстановления. После вавилонского плена пророк Захария неоднократно (1, 12-2,13; 8, 1-23; 9, 9; 12, 1-13, 1; 14, 1-21) провозглашал, что однажды в Иерусалим придёт полное и вечное избавление, причём язык его пророчеств позволял убедиться, что он думал о восстановлении, гораздо более величественном, чем осуществленное Неемией строительство новых городских стен. После Неемии Иерусалим был осквернен Антиохом Епифаном, а теперь находился под пятой римлян. Но Анна и другие верующие не утратили своего мужества: пророк Даниил говорил, что после пленения и последующего частичного восстановления и вплоть до своего окончательного восстановления Иерусалим пребудет в ра-зорении и запустении. Все происходившее имело в глазах Анны своё объяснение и соответствовало Божьему замыслу. Долгим было «вдовство» Иерусалима (Плач Иер. 1, 1). Но и Анна уже долгое время была вдовой в буквальном смысле этого слова. Судьба города отразилась и на её собственной жизни. В своих непрестанных молитвах и мольбах Анна твёрдо отстаивала веру в то, что однажды горе и запустение, постигшие Иерусалим, уйдут в прошлое и в город придёт избавление (2, 37). Утешить и укрепить Деву Марию перед лицом ожидавших Мессию испытаний и смерти не мог никто лучше Анны.
Вернёмся к праведному Симеону. Он не только обладал твёрдой верой в донесённый пророками Божий замысел, но и знал – благодаря данному ему лично откровению, – когда именно произойдут некоторые составляющие этот замысел события: Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня (2, 26). Получив такое откровение, другой на месте Симеона мог бы сделать скоропалительный вывод о том, что он не умрёт, пока не увидит установления мессианского царства и окончательного утешения Израилева. Однако старец Симеон, хоть он и ждал этих событий, воздержался от такого вывода. Он заявил, что увидел Божье спасение в Иисусе (2, 26). Говоря так, Симеон, конечно же, имел в виду не «свершившееся спасение», а «средство, путь спасения», ведь Спаситель был ещё младенцем. Очевидно, что прежде чем совершить спасение, Ему нужно было вырасти, стать взрослым. Тем не менее, увидев, что посланное Богом средство спасения появилось в нашем мире, старец не стал молиться о том, чтобы Бог позволил ему дожить до свершения спасения, напротив, увиденное стало для него знаком, что теперь ему можно спокойно умереть. Симеон Богоприимец был рад умереть, потому что знал наверняка, что раз Спаситель уже пришёл – значит, рано или поздно, спасение свершится. Симеон был рад уйти в мир иной и ещё по одной причине, о которой он начал говорить Пресвятой Деве: даже после того, как Спаситель вырастет и станет взрослым, народ не сразу встретит Его с распростертыми объятиями, и Он не сразу изгонит врагов, освободит Иерусалим, утешит Израиль и утвердит в мире правду и справедливость. Напротив, Спаситель встретится с яростным сопротивлением, будет отвергнут, и для Марии видеть всё это будет так же невыносимо, как невыносим острый меч, вонзающийся в сердце.
Данное пророку Симеону откровение не было единственным основанием для его предвидений. Се, лежит Сей, – говорил Симеон о Спасителе, – на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий... да откроются помышления многих сердец (2, 34-35). И стиль изложения, и мысли Симеона восходят к Ветхому Завету. Ещё Исайя пророчествовал, что Господь будет камнем преткновения и скалою соблазна для обоих домов Израиля... и многие... преткнутся, и упадут, и разобьются (Ис. 8, 14). Выраже-ние «предмет пререканий» тоже перекликалось с Ветхим Заветом. Такое же выражение было использовано в греческом переводе Ветхого Завета при описании мятежа израильтян против Бога в пустыне при исходе из Египта (Числ. 20, 13). Поэтому, когда Симеон объясняет, что Христос будет предметом пререканий, чтобы открылись помышления многих сердец, его слова напоминают нам о том, как Бог объяснил Израилю, почему Он допустил тяжёлые испытания, постигшие народ в пустыне: чтобы смирить тебя... и узнать, что в сердце твоём, будешь ли хранить заповеди Его, или нет (Втор. 8, 2).
Израильтяне никогда не выделялись среди других народов особым послушанием. Когда они покидали Египет, слагая песни о своём избавлении, никто бы и не подумал, что в глубине души многие из них скрывали ещё не созревший замысел открытого мятежа против Бога, их Избавителя. В пустыне, в полном соответствии с намерениями Бога, тайное стало явным. И пророку Исайе, и пророку Симеону было при этом известно, что человеческая природа неизменна. С каким бы нетерпением праведный Симеон ни ожидал утешения Израиля, он знал, что за внешней религиозностью во многих сердцах таился всё тот же мятежный дух и первым результатом пришествия Христа станет то, что их скрытая мятежность выльется в открытое противостояние. В каком-то смысле Христу необходимо было вызвать это противостояние, потому что никакое утешение Израиля невозможно, пока Бог не сделает его тайный мятеж явным, неприкрытым и очевидным, не добьётся от Израиля покаяния и не дарует ему прощение.
Праведному Симеону был чужд пессимизм: он верил, что Христос не только явится причиной падения многих в Израиле, но и послужит средством к тому, чтобы эти люди вновь восстали, духовно возродились (Лк. 2, 34). Разоблачение греха, его исповедание и покаяние приведут к прощению и примирению с Богом. Это примирение распространится также и на языческие народы. Бог возложил на Симеона непростую обязанность – осторожно предупредить Марию о том, что до того, как наступит время окончательного утешения Израиля, народу, её Сыну и ей самой предстоит перенести тяжёлые страдания.
Вполне возможно, что в тот момент Пресвятая Дева не поняла всего, что сказал ей старец. Но затем, когда противодействие Иисусу усилилось, стало более упорным и распространилось на власти, когда у Марии возникло искушение думать, что Божий замысел спасения и его сроки грубо нарушены, она вспоминала сказанное ей в храме Симеоном и Анной и их слова были ей утешением.
Требование закона о представлении первенца перед Господом не было пустой формальностью или суеверием. Эти требования (Лк. 2, 23) восходили ко времени избавления Израиля из египетского рабства, когда по Божьему суду у египтян были умерщвлены все первенцы, в то время как первенцы Израиля спаслись кровью пасхального жертвоприношения (Исх. 12; 13, 11-16). С тех пор еврейских первенцев мужского пола в знак того, что они обязаны своей жизнью спасительному милосердию Бога, следовало посвящать Богу. Такое посвящение означало, что на протяжении всей своей жизни человек должен вести религиозное служение, как вёл его, например, пророк Самуил (1 Цар. гл. 1-2) или целое колено Левино, каждый первенец мужского пола должен был пройти обряд представления перед Богом. Этот неизменно повторявшийся обряд должен был напоминать Израилю о том, что свобода Божьего народа стала возможной благодаря Божьему спасению. В то же время в сознании народа неизгладимо отпечатывался замысел спасения: ценой спасения является заместительная жертва искупления.
В тот же самый день, когда Богородица пришла в храм, чтобы представить своего первенца перед Господом и принести собственную жертву очищения, к ней обратился Симеон и предупредил, что ради спасения Израиля её первенцу придётся переносить страдания. В тот момент слова Симеона прозвучали для неё несколько загадочно – тем самым к ней было проявлено милосердие. Но впоследствии, когда их смысл открылся ей целиком, она поняла, что и время, и место, где они были произнесены, определялось волей Бога. Марии стало ясно, что ни страдания, ни смерть её Сына не были безвременной трагической случайностью: они составляли неотъемлемую часть изначального Божьего замысла.
Думая о том, что произошло в храме в этот памятный день, Богородица могла не обратить внимания на другую важную деталь. Анна рассказывала об Иисусе всем, ожидавшим избавления Иерусалима. Если бы сначала к Деве Марии обратилась Анна, а Симеон бы затем дополнил сказанное Анной, Божьей Матери могло бы показаться, что предупреждение Симеона перечёркивает радостные слова Анны, что, раз Израиль отвергнет Сына Божьего и свет спасения просияет язычникам, значит, восстановление Иерусалима может не состояться. Пророчица Анна начала говорить после Симеона, и, несмотря на всё сказанное Симеоном, тем не менее, стала убеждать людей, что придёт день, и Иерусалим будет спасён. Богородица помнила об этом и потому была готова к любым испытаниям. Наступит час, когда она услышит, как её Сын скорбит об Иерусалиме: Иерусалим, Иерусалим... сколько раз хотел Я собрать чад твоих... и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст (Лк. 13, 34). Наступит час, когда с замирающим сердцем она услышит Его предупреждение о том, что Иерусалим окружат войска, жителей города будут безжалостно убивать и брать в плен, а сам город будут попирать язычники, пока не истечёт их время (Лк. 21, 20). Но пресвятая Дева не упадёт духом и не утратит веры, ведь тут же она услышит и другие слова Спасителя: Увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Когда же начнет это сбываться, тогда воскло¬нитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк. 21, 27). Когда Господь произносил эти слова, Богородица должна была вспомнить сказанное сначала старцем Симеоном и затем пророчицей Анной. Аминь.
- Информация о материале
- Категория: Проповеди
- Просмотров: 2185
Икона Крещения Господня, фрагмент
Прочитанное сегодня в храме Евангелие закончилось словами: Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4, 17). На этих словах, и в первую очередь на «покаянии», хотелось остановить своё внимание.
Нет человека, который когда-нибудь в своей жизни не согрешил. Со многими падение происходило часто. Чем больше мы всматриваемся в свою жизнь и наблюдаем изо дня в день её опасное течение, тем больше видится нам, сколько этих падений, и тем чаще простираем мы к Богу покаянную молитву: «Помилуй мя, Боже! Помилуй мя!».
История ближайшего ученика Христова – апостола Петра очень похожа на то, что иногда случается с нами. Евангелист Лука, описывая арест Иисуса, говорит: Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Пётр же следовал издали (22, 54). Недостаток веры, который заставил Петра следовать за Христом издали, вместо того, чтобы оставаться рядом с Учителем, не могут не видеть в себе и лучшие из нас. Ведь все мы слишком хорошо знаем, что такое стыдится исповедывать Христа. И никто, знающий, что сердце человеческое лукаво более всего на свете (Иер. 17, 9), не станет удивляться, что этот человек, который так долго жил в тесном кругу ближайших учеников Христа, чьим глазам было привычно видеть чудеса, что он повернётся спиной к своему Господу.
Вспомним, что было дальше. Господь, обратившись, взглянул на Петра... И Пётр... выйдя вон, горько заплакал (Лк. 22, 61-62). Пётр и не думал оборачиваться, но Господь обернулся. Когда Пётр готов был смотреть куда угодно, только бы не на Господа, когда Господь смотрел на Петра. На это редко обращают внимание, но для всякого, кто грешит, исключительно важно, что Господь оборачивается первым. Это замечание требует пояснения.
Существует два вида сокрушения о грехе. Наиболее обычный вид – когда человек поступает неправильно и сожалеет об этом. Нам всегда становится легче, когда приходит такое сожаление. Кажется, что оно даёт какую-то гарантию – мы не расположены сделать это снова. Мы расцениваем стыд, который следует за поступком, как своего рода искупление ошибки. Этот род сокрушения хорошо известен тем, кто следит за собой и, так или иначе, борется с грехом. Но ошеломляющая правда в том, что здесь нет ничего духовного, никакого божественного дара или благодати. Многие именно это считают настоящим раскаянием, но это не истинное сокрушение о грехе, это – уязвленное самолюбие. Мы лишь сожалеем, что оказались слабыми и согрешили, и разочарование легко принимаем за раскаяние. Уязвлённая гордость говорит нам, что мы оказались не так хороши, как думали люди и мы сами. Всё так, словно Петр повернулся и посмотрел на Петра. Что он увидел бы? Бедное, слабое создание. И если бы Господь, обернувшись, не посмотрел на Петра, он, может быть, плакал бы не менее горько – не о том, что он согрешил перед Богом, но о том, что он, великий апостол, допустил слабость; что он так же слаб, как все остальные. Мы обращаем на это внимание для того, чтобы никто не льстил себе, принимая уныние, следующее за поражением в борьбе с грехом, за признак раскаяния.
Сравним такое раскаяние с покаянной молитвой мытаря. У него не было ни досады, ни уязвленной гордыни. Читая о нём, мы ясно ощущаем, что Господь повернулся и взглянул на мытаря, когда тот взывал: «Боже! милостив буди мне, грешному». Распростершись перед Богом, мытарь не заботился о самоуважении, не счел ниже своего достоинства встать перед Богом как обвиняемый преступник.
Разница между раскаянием мытаря и той, первой, печалью о которой мы говорили – это разница между Божьим и человеческим. Бог, смотрящий на человека, – это одно, и совсем другое – человек, смотрящий на себя самого. Нет ничего дурного в том, что человек обратится и посмотрит на самого себя, но здесь есть опасность. Опасность неверно истолковать то, что он видит и чувствует. То, что он чувствует – это досада, самобичевание скульптора, неловким ударом молотка погубившего труд многих недель. Безотносительно к вере мы ведь чувствуем унижение, когда совершаем низменный поступок. Но плохо здесь то, что не возмущается наша душа. Какое-то раскаяние наверняка есть, но в одном случае это раскаяние духовное, в другом – чисто артистическое. Некоторые умудряются каяться, проливая слезы, называть себя величайшими грешниками, и при этом нисколько не меняться внутренне, не производить никакого движения в душе. И вот наше «я» превращает то, что должно бы быть самым важным жизненным переживанием, в самую искусную его подделку, величайшие возможности исправления – в самое низменное служение гордости.
Но Бог, смотрящий в лицо грешнику, может ввести христианское начало в человеческую печаль. Апостол Павел первый заметил, что печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7, 10, 11). Это та священная печаль, что приходит к грешникам всякий раз, когда Господь оборачивается и смотрит на их жизнь.
Мы удивляемся, когда Бог, такой огромный и такой грозный в своем величии, применяет к нам, столь малым, очень мало насилия. Сила - это не Его путь. Его путь – быть кротким. Он редко управляет нами – но Он направляет нас; редко принуждает – но ведет нас за собой. Он помнит, что мы – прах. Мы думаем, что дело бы пошло быстрее, если бы Бог пугал нас и заставлял поступать правильно, уничтожал сеющих соблазны, сжигал нечестивые плевелы. В одной из притч Спаситель сказал, желающим уничтожить плевелы: чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы ( Мф. 13, 29). Господу нужна не быстрая работа, а хорошая работа. Поэтому Бог не подъехал к Петру на колеснице своего всемогущества, чтобы приказать ему раскаяться. Бог не устрашал его карающими молниями. Бог даже не заговорил с ним. Душу Петра приобрёл тот единственный взгляд, который на всю жизнь стал для него большим, чем голос или язык.
Здесь содержатся два важных урока – о кротости Бога и кротости души. Первый – такое же божественное чудо, как и другой. Может быть, и сейчас Бог творит что-то с нами неприметным образом, а мы и не знаем об этом. Так таинственно была устроена вся наша жизнь вплоть до сего дня, так деликатны пальцы горшечника, формировавшие нашу волю, что нам трудно поверить, что это была рука Божья. Бог сделал чутким сердце Петра, чуткими Он делает и наши сердца, чтобы они могли воспринять кротость Его сердца.
Мы совершенно превратно понимаем и Бога, и религию, если думаем, что Бог действует с нашими душами жестоко. Если мы спросим себя, что больше всего повлияло на нашу жизнь, мы вспомним о немногих тихих голосах, проповедовавших нам, о веяниях ветра, проходивших через наши души так тихо, что мы едва ли можем сказать, когда в точности они приходили и уходили. И великие духовные силы, которые среди натиска земной жизни заставляют вспомнить, что у нас есть душа, которые напоминают нам о вечности, – это не столько предупреждения от мертвых из загробного мира, не угроза грядущего Страшного Суда, но еле слышные голоса, которые проникают в нас, как взгляд Христа проник в душу Петра, и обращают чуткие сердца к Богу. Портрет давно умершей матери, эхо детской молитвы, пробуждающее чистые воспоминания, обрывки забытых евангельских строк – вот вестники, которых посылает Небо, чтобы призвать мир к Богу.
Вспомним урок пророка Илии: Большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра – землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения – огонь; но не в огне Господь. После огня – веяние тихого ветра... там Господь», - говорится в Библии (З Цар. 19, 11).
Когда Господь обернулся и посмотрел на Петра, и в один миг память всколыхнула вину, что ещё мог сделать Пётр, как не горько заплакать? Пусть память и сегодня так же подействует на жизнь любого из нас, пусть глаза вечности извлекут неприкрытую правду из нашего прошлого, чтобы выразить мучительное сознание того, что Богу открыты наши грехи. Петру было отчего горько заплакать; а если в нашей духовной жизни не бывает вовремя горьких слез, то это не потому, что у нас меньше греха, чем у святого Петра, но потому, что у нас меньше благодати.
Тщетны будут наши попытки успокоить себя тем, что наши грешки малы по сравнению с его грехом. В мире есть такая вещь, как великий грех, но нет такой вещи, как маленький грех. Самый маленький грех – это падение, а падение – это отпадение от Бога. Отпасть же от Бога значит упасть с самой великой высоты. Огласка греха – ничто по сравнению с его величиной. Наше падение на прошлой неделе, или вчера, или сегодня было, возможно, точно также велико, как падение апостола Петра, пророка Давида или праотца Ноя.
В каждом грехе, когда-либо совершённом, нужно горько раскаиваться. Если в нашей вере мало чувства, значит в ней мало самонаблюдения. Вспомним, как Бог поступал с нами с тех самых пор, как мы впервые пролепетали Его имя. Прибавим к этому, как мы обращались с Богом с тех самых пор, как научились грешить. После того, как мы переберем тайны своего прошлого, и забытые грехи мысленно пойдут, тесня друг друга, сможем ли мы удержаться, чтобы сильное чувство не поднялось из сердца и слёзы не выступили на глазах? Несомненно, для апостола Петра было очень великое дело, что он горько заплакал, и, несомненно, горечь ночи раскаяния освятила всю его оставшуюся жизнь.
Когда Господь обернулся, Он взглянул на Петра. Никто другой не заметил тихого взгляда, которым они обменялись. Но этот взгляд сделал своё дело. В одно мгновение он выделил этого человека и отрезал его от всего остального мира. Пётр вышел вон. И не было той ночью под небом Божьим человека, такого одинокого, как Пётр.
Когда Бог хочет говорить с человеком, Он хочет, чтобы этот человек был один. Бог взращивает семена отшельничества во всех истинно христианских сердцах. Никто не заслуживает такой глубокой жалости, чем те верующие, у которых вся их вера осуществляется публично; и тот, кто не знает, что такое выйти иногда из толпы и остаться одному с Богом, – чужд важнейшего духовного опыта, который освящает сердце христианина.
Раскаяние Петра было не только сильным и одиноким, – оно было немедленным. Время для раскаяния – это именно то время, когда мы согрешили. Может быть, это время – сейчас. Раскаяние Петра пришло не на смертном одре и не в иной жизни, а немедленно вслед за грехом. Много людей откладывает покаяние до тех пор, пока они ничего уже не могут сделать, да и раскаяние уже ничего не может сделать для них. Когда на Страшном суде Он обернётся и посмотрит на них, тогда они действительно выйдут в ночь как ап. Петр и заплачут – но эта ночь будет без рассвета.
Когда Бог говорит, Он говорит так громко, что все голоса в мире кажутся умолкнувшими для слушающего Его. И, вместе с тем, когда Бог говорит, Он говорит так мягко, что никто не слышит этого шёпота, кроме того, кому Его слова предназначаются. Может быть сегодня, когда богослужение закончилось, Бог обернулся и посмотрел на кого-то из нас, и чья-то душа вышла вон плакать. Никто не заметил, куда упал взгляд Господа, и никто в церкви не знает – на кого. Человек стоит на своем обычном месте, но дух его далеко отсюда, он обращён к какому-то давнему греху, и Бог Сам дает ему урок – самый горький, но и самый сладкий в его жизни, урок сердечного покаяния. Пусть же этот человек, на которого упал взгляд Господень, не возвращается в толпу, пока Господь снова не обернётся и не взглянет на него, как Он взглянул на разбойника на Кресте, и тогда он узрит славу Божью в лике Христовом. Аминь.